Сергей Любавин

В Ямской слободе

Наливай, наливай, только душу никому не продавай:
За веселую тоску да за хмельную грусть,
Видит Бог, батька, нынче напьюсь.

А в Ямской слободе запрягают коней,
Из почтовых дворов ямщики падают.
Степь широкую песни так страшно поют,
И свистит над залетными кнут.

Наливай, нету сил
Дед наш, Пашка, ох, кнута бы влепил,
Дед наш, Пашка не терпел пьяных слез,
Дед наш, батька, что в Сибири замерз.

А в Ямской слободе запрягают коней,
Из почтовых дворов ямщики падают.
Степь широкую песни так страшно поют,
И свистит над залетными кнут.

Наливай, наливай удаль хлещет на Руси через край.
Праздник-волница гуляет, глянь-ка, чуть дыша,
Пляшет парень нараспашку душа:

«Эх, товарищи, держите вы меня,
Я от радости займусь, как от огня.
Ой, да не осиной во сыром бору,
А соломою да на ветру».

А тверезый мы ж тихие, бать,
Хоть последнюю рубаху отдать.
Не повисла б над бадьею голова,
Не сожгли б только душу слова:

А в Ямской слободе запрягают коней,
Из почтовых дворов ямщики падают.
Степь широкую песни так страшно поют,
И свистит над залетными кнут.

А в Ямской слободе запрягают коней,
Из почтовых дворов ямщики падают.
Степь широкую песни так страшно поют,
И свистит над залетными кнут.

«А в Ямской слободе запрягают коней,
Из почтовых дворов ямщики падают.
Степь широкую песни так страшно поют,
И свистит над залетными кнут».