Александр Розенбаум

Колыбельная на нарах

Спичка вспыхнула в ночи. Не кричи. Помолчи.
То, что вспомнил, схорони. И усни. Отдохни.
Погоди ещё чуть-чуть, как-нибудь позабудь,
Утро вечера, ей-ей, мудреней.

Пальцы мелко задрожат, вдруг окликнет сержант,
Зуботычина – пустяк, я народу не враг.
Мешковина да кайло за фронты да седло.
За три дырки беляков – ночь без снов.

Догорает жизнь угольками в золе.
Падают дожди где-то там, на земле.
Падают дожди, падают дожди,
Только ты дождись, дождись.

Слышишь, ветер у дверей. Да ты не плачь, что еврей.
Вдарит между глаз мороз – сразу станешь курнос,
А как выбелит зима волос в мел, глаз в туман,
Позабудут, кто ты есть, – даю честь.

Десять писем по весне: пять Ему, пять жене.
На одно пришёл ответ: мол, гражданки той нет…
То есть как это так нет?! Да ей всего ж тридцать лет…
И не могла она сгореть, помереть.

Дозревает сад, ветви клонятся вниз.
Русая коса да смородинный лист.
Русая коса, русая коса
Расплелась по небесам.

Наша кровь красна, как флаг, вправо шаг, влево шаг.
То ль споткнулся, то ль побег, закачался – и в снег.
Так что спи давай, милой, спи, родной, Бог с тобой,
Да и я сосну, браток. Долог срок.