Владимир Высоцкий

Мы взлетали как утки с раскисших полей

Мы взлетали, как утки, с раскисших полей.
Двадцать вылетов в сутки — куда веселей!
Мы смеялись, с парилкой туман перепутав.
И в простор набивались мы до тесноты —
Облака надрывались, рвались в лоскуты,
Пули шили из них купола парашютов.

Возвращались тайком: без приборов, впотьмах;
И с радистом—стрелком, что повис на ремнях;
В фюзеляже — пробоины, в плоскости — дырки;
И по коже — озноб; и заклинен штурвал,
И дрожал он, и дробь по рукам отбивал,
Как во время опасного номера в цирке.

До сих пор это нервы щекочет…
Но садились мы, набок кренясь.
Нам казалось — машина не хочет
И не может работать на нас.

Завтра мне и машине в одну дуть дуду
В аварийном режиме у всех на виду.
Ты мне нож напоследок не всаживай в шею!
Будет взлёт — будет пища: придётся вдвоём
Нам садиться, дружище, на аэродром,
Потому что я бросить тебя не посмею.

Правда шит я не лыком и чую чутьём
В однокрылом двуликом партнёре моём
Игрока, что пока все намеренья прячет.
Но плевать я хотел на обузу примет:
У него есть предел — у меня его нет!
Поглядим, кто из нас запоёт — кто заплачет!

Если будет полёт этот прожит —
Нас обоих не спишут в запас.
Кто сказал, что машина не может
И не хочет работать на нас?!